...не читаем муть, проматываем, проматываем...Я никогда не претендовал на лавры всепонимания и всепрощения.
Есть я, есть люди, которые в большей или меньшей степени для меня важны - и есть все прочие, на которых мне глубоко похуй. Не читайте лекций про человеколюбие, честь и достоинство. Я не собираюсь бродить по улицам с ножом, грабя несчастных тружеников; я никогда не буду пестовать себялюбие, издеваясь над теми, кто оказался у меня в подчинении; никогда не ударю словом просто потому, что могу. Но мое сердце не обливается кровью за голодающих детей Африки или девочку, избитую пьяницей-мужем.
Это не значит, что я мимо пройду.
Любой ублюдок, поднявший руку на женщину, заслуживает того, чтобы ему ладонь ножом насквозь просадили, со смаком перерезав сухожилия. Женщина изначально слабее - как и ребенок, и собака, и кошка - а бить того, кто не может ответить на удар, попросту... мерзко. Как искупаться в дерьме. И находиться в одном помещении, в одном времени и пространстве, с субъектом, на добровольной основе таким промышляющим, не хочется.
Так что да, смертная казнь для наркодельцов и педофилов находит мое полное одобрение.
Но лить слезы о жестокости этого мира я не стану.
И никакой личной ответственности за всяких невиннозамученных не несу.
И буду, бессердечная сволочь, сладко спать ночами.
У меня есть мои люди.
Которым я отдаю ту малость эмпатии, симпатии и любви, на которую способен.
Чьи желания я стараюсь соблюсти либо угадать, и что благосостояние, душевное и физическое, меня волнует. Мало ли, какие причины... к примеру, считаю, что их существование скрашивает массе народа серые будни, заставляя задирать голову к нему и доходить до прежде неведомых истин. Или с ними просто тепло, а я, как существо хладнокровное, нагло пользуюсь возможностью погреться. А может, просто - редкость, жалко будет, если сгинет.
И случается - редко, как исключение из правила, нежели как правило - что, прикоснувшись к чужому сознанию, проникаешься таким уважением, мозговыносящей, щемящей нежностью к тому, что из себя этот человек представляет, что готов вцепиться в глотку любому, кто осмелится сломать, разрушить, ранить.
Черт возьми, я одиночка.
Среди людей я чувствую себя как в окружении, на перекрестке чужих и чуждых целей, действий и интересов. Начинаются игры. Надеваются маски. Фарфоровый носик забавно морщится, фарфоровые губки изгибаются в усмешке. Оттенки, полутона, карнавал намеков и полуправд. Искусство общения. Каждый раз, сталкиваясь с маэстро человеческих душ - со знатоками слов, жестов, поведения - я восхищаюсь. Любой профессионализм восхищает, а уж в столь тонкой сфере... Я способен оценить и понять, когда действо разворачивается на моих глазах, но будь я проклят, если это не превращается в отлов заветной дичи - правды, правдивейшей и неприкрытой правды - по долам и весям..
Скажите, куда слаще то, за что пришлось бороться. Скажите, что без этого вихря пропадет все очарование. Скажите, что только человек может сыграть на собственном сердце и нервах волшебную мелодию. Скажите, поединок...
Какой интерес, если нет вызова и испытаний?
Ты подбираешь брошенную перчатку и принимаешь вызов на чужом поле боя, прекрасно осознавая, что противник превосходит тебя и техникой, и талантом. Ты дерзок, невыносимо горд и очень глуп. Эта глупость проявляется в том, что ты овладеваешь искусством фехтования не в учебном бою, а на дуэли. Над тобою смеются, а ты пропускаешь укол за уколом - но ты учишься, ты всегда быстро учился, и упорно отказываешься признать поражение. Отступить значит пойти против своей природы. Правда, ты уже пошел против нее, когда позволил себе встретиться глазами с этим существом на той стороне шпаги...
Когда перестаешь бояться, очень легко потерять.
Жаль, что не только себя...
Есть я, есть люди, которые в большей или меньшей степени для меня важны - и есть все прочие, на которых мне глубоко похуй. Не читайте лекций про человеколюбие, честь и достоинство. Я не собираюсь бродить по улицам с ножом, грабя несчастных тружеников; я никогда не буду пестовать себялюбие, издеваясь над теми, кто оказался у меня в подчинении; никогда не ударю словом просто потому, что могу. Но мое сердце не обливается кровью за голодающих детей Африки или девочку, избитую пьяницей-мужем.
Это не значит, что я мимо пройду.
Любой ублюдок, поднявший руку на женщину, заслуживает того, чтобы ему ладонь ножом насквозь просадили, со смаком перерезав сухожилия. Женщина изначально слабее - как и ребенок, и собака, и кошка - а бить того, кто не может ответить на удар, попросту... мерзко. Как искупаться в дерьме. И находиться в одном помещении, в одном времени и пространстве, с субъектом, на добровольной основе таким промышляющим, не хочется.
Так что да, смертная казнь для наркодельцов и педофилов находит мое полное одобрение.
Но лить слезы о жестокости этого мира я не стану.
И никакой личной ответственности за всяких невиннозамученных не несу.
И буду, бессердечная сволочь, сладко спать ночами.
У меня есть мои люди.
Которым я отдаю ту малость эмпатии, симпатии и любви, на которую способен.
Чьи желания я стараюсь соблюсти либо угадать, и что благосостояние, душевное и физическое, меня волнует. Мало ли, какие причины... к примеру, считаю, что их существование скрашивает массе народа серые будни, заставляя задирать голову к нему и доходить до прежде неведомых истин. Или с ними просто тепло, а я, как существо хладнокровное, нагло пользуюсь возможностью погреться. А может, просто - редкость, жалко будет, если сгинет.
И случается - редко, как исключение из правила, нежели как правило - что, прикоснувшись к чужому сознанию, проникаешься таким уважением, мозговыносящей, щемящей нежностью к тому, что из себя этот человек представляет, что готов вцепиться в глотку любому, кто осмелится сломать, разрушить, ранить.
Черт возьми, я одиночка.
Среди людей я чувствую себя как в окружении, на перекрестке чужих и чуждых целей, действий и интересов. Начинаются игры. Надеваются маски. Фарфоровый носик забавно морщится, фарфоровые губки изгибаются в усмешке. Оттенки, полутона, карнавал намеков и полуправд. Искусство общения. Каждый раз, сталкиваясь с маэстро человеческих душ - со знатоками слов, жестов, поведения - я восхищаюсь. Любой профессионализм восхищает, а уж в столь тонкой сфере... Я способен оценить и понять, когда действо разворачивается на моих глазах, но будь я проклят, если это не превращается в отлов заветной дичи - правды, правдивейшей и неприкрытой правды - по долам и весям..
Скажите, куда слаще то, за что пришлось бороться. Скажите, что без этого вихря пропадет все очарование. Скажите, что только человек может сыграть на собственном сердце и нервах волшебную мелодию. Скажите, поединок...
Какой интерес, если нет вызова и испытаний?
Ты подбираешь брошенную перчатку и принимаешь вызов на чужом поле боя, прекрасно осознавая, что противник превосходит тебя и техникой, и талантом. Ты дерзок, невыносимо горд и очень глуп. Эта глупость проявляется в том, что ты овладеваешь искусством фехтования не в учебном бою, а на дуэли. Над тобою смеются, а ты пропускаешь укол за уколом - но ты учишься, ты всегда быстро учился, и упорно отказываешься признать поражение. Отступить значит пойти против своей природы. Правда, ты уже пошел против нее, когда позволил себе встретиться глазами с этим существом на той стороне шпаги...
Когда перестаешь бояться, очень легко потерять.
Жаль, что не только себя...
-
-
09.02.2010 в 16:59